не притворяйся
пре-канон | Эймери Никтас, Кэлрой Панокх | Альтерния
события после эпизода "притворяться"

Так странно осознавать, что одна сумбурная встреча, один крайне фальшивый разговор, несколько кружек сахарного пойла и бессонный, полный размышлений день способны изменить вообще всё - только Никтас ещё не знал этого. Со стороны казалось, что какой-то оборванец бесцельно блуждает по заброшенным ульям, лишь бы найти спокойное место на пару ночей, где его не достанут крики пьяниц, сомнительные личности, стремящиеся обокрасть любого зеваку, или, чего хуже, работорговцы, но нет: у него были кров, приличное шмотье, деньги, а главное - цель, внезапно настигшая и затмившая все прочие стремления и убеждения.
Его Жизнь - полное говнище, и нихуя он не счастлив.
Сидеть в заблёванном и протухшем "Ренессансе", окружив себя падшими ниже плинтуса троллями, для которых главное - выпить и забыться; спать в корыте, потому что собственный улей - треклятая рухлядь, угнетающая рассудок за считанные минуты; зависеть от дилера, от владельца бара, от обстоятельств, от выручки и не иметь ни единого шанса повлиять на свою жизнь - это ты называл счастьем, Эймери?
Тупой кретин.
Тупой, отчаявшийся, растерявший желание сопротивляться невзгодам и решивший плыть по течению кретин.
Ты же не повторишь своих ошибок?
Ему хотелось верить, что нет.
В Котле днём с огнём не сыщешь хотя бы чуточку приличный заброшенный улей - скитальцы, как правило, моментально занимают их, стоит только хозяину склеить ласты. На что он надеялся - непонятно, но дикое желание перемен вело его всё глубже и глубже, в заброшенные тупики, в криминальные районы, мимо разваленных бараков и кабаре, в неизведанные дебри, откуда можно и не вернуться. И всё из-за собственной фальши. Никтасу хватило суток, чтобы возомнить себя тем, кем он не являлся, разочароваться во всём и рискнуть - и вот, в старом тряпье, которое не жалко порвать о торчащие гвозди заброшек, он ищет новое жилище, а в голове - миллион неосуществимых требований: не сильно разваленное здание, что-то типа садика или оранжереи, два этажа, возможность быстро отремонтировать улей и переехать, желательно дорога поблизости, чтобы мопед не простаивал просто так, и закуток, который даже днём не будет видеть жгучего света. Кажется, он скорее сдохнет, чем найдёт идеальное помещение, но ноги несут вперёд, а мысли витают в голове со скоростью света - на втором этаже будет футон и куча барахла, а внизу - собственный сад свёклы и тростника; нужен отжим, выпариватель, холодильник, куча места и горшков, знакомый ботаник, технолог...
Он рухнул на кучу деревянных поддонов и глубоко вздохнул, вытаскивая нычку конфет из-за пазухи. Неужели один разговор с незнакомцем так выкосил его? Чёртов Бирюза. Почему именно в его смену, не раньше, не позже - именно этой ночью? Зачем он вообще решил притворяться и придавать такое значение пьяному одноразовому знакомству? Увидел сладкую жизнь - да где там... Блять. Мысли начинали путаться, и Эймери положил конфету под язык. Скоро отпустит, и станет легче. Покончить с этим. Забыться. Не вспоминать. Вернуться к прежней жизни, всё равно тут нечего ловить.
Сдаться. Вернуться в прежнее русло. Сгнить.
Ну уж нееееееет.
Он даже не помнит его имени... Они знакомились?
Никтас кладёт очередную конфету в рот и думает о том, что это напоминает затянувшийся трип.

---

Случайность, совпадение, удача, стечение обстоятельств, поцелуй судьбы, фортуна - он не знал, где заслужил такое счастье, но это случилось. Забитый досками тупик с еле заметным проходом внутрь как будто ждал нового постояльца, любящего темноту и неприметность. Никтас не знал, сколько футов он исходил по Котлу, прежде чем прийти сюда, перелезть через ограждение и порвать майку в хлам, чтобы найти свой новый дом. Улей, хоть и выглядел прилично, был забыт на долгие обороты, из-за чего внутри обосновались крысы и пыль, и совершенно не соответствовал потребностям Никтаса - но он был пустым, значит, теперь это его улей. Кусок бетонных стен и сгнивших полов, лестница, по которой было страшно подниматься, тесные комнаты, тряпьё, мутные от времени стёкла - теперь это всё принадлежит Эймери. Теперь это будет его новой жизнью, хоть и придётся повозиться - выбросить всю ветошь, то починить, это отремонтировать... Странное чувство - счастлив то ли из-за сахара в крови, то ли из-за предвкушения. Безумное желание уволиться нахуй из бара металось в мыслях, но Оливка себя останавливал: нужны деньги на обустройство, терпи.
Жизнь забила ключом и стала сиять новыми красками.
Вместо того, чтобы просиживать сутками в замшельнике с алкашами, он снова ступил в кольцо стен, хоть и клялся этого не делать. Брался за любую грязную работу - успел побывать грузчиком, дворником, раздающим листовки, курьером, клинером, но остановился на подработке в мастерской - менял масло, шины на мопедах, чинил фары, качал колёса и права, чтобы его допустили до серьёзного ремонта, но так ничего и не добился; пронырливость и бесстрашие помогли - доставка сахарных посылок из Котловины в Большой Город была самой прибыльной работой, но безумно опасной: никто не хотел оставлять закладчиков в живых. Помогли новые знакомые - тут и там удавалось выцепить заработок на один раз, узнать важных троллей или примазаться к авантюре.
Похудел, чуть не истощал; слабые до того мышцы стали вырисовываться ярче, а головные боли из-за голода не отпускали даже тогда, когда брюхо было набито до отвала. Набил тату на вторую руку за гроши и научился плести дреды сам - так голову приходилось мыть гораздо реже, волосы не лезли в глаза и не нужно было искать Кси, которая за дозу подрабатывала парикмахером, по всему Котлу.
И даже забыл Бирюзу, пока хозяин бара не намекнул, что тот искал Эймери. Очередной виток дурных мыслей ударил в голову.

---

Признавать, что всё происходящее в жизни Никтаса было последствием их встречи, ужасно не хотелось, но пришлось. Прошло несколько перигеев с тех пор, как они виделись последний раз, но воспоминания о бирюзовых синяках под глазами и мятой рубашке были свежи, как и его попытки узнать хотя бы крупицу информации о странном тролле.
- С каких пор интересуешься высшекровными блядями, Ник?
- С тех, что они у меня дурью закупаются, - и не солгал, и не сказал самого важного. Кэлрой, значит. Панокх. Заёбанный канцелярист Цитадели - подумать только, той ночью он угадывал и попал в точку. Теперь Оливка знал чуть больше - поможет ли это спокойно спать, учитывая, что вчера он наконец-то обустроил себе спальню и притащил в улей новый футон? Он надеялся, что крепкий сон, завершение ремонта и увольнение из "Ренессанса" спасут его психику.
Надеялся, пока сраная Бирюза не начала ему сниться.
Что за помешательство? Почему стабильная и даже терпимая жизнь просто рухнула нахуй после разговора с Кэлом, и началось чёрт пойми что? Неужели Эймери увидел, что живёт как говно по сравнению с троллем на пару каст гемоспектра выше, и решил совершенствоваться? Что это вообще значило? Почему все тролли адекватно воспринимают свои чувства, становятся счастливее, когда по-красному влюбляются, а Никтас переворачивает всё с ног на голову, меняет жильё, миллион работ, почти достигает мечты и болезненно реагирует на бирюзовый цвет и любое похожее имя? Зачем он покупает этот сраный пигмент за хуллион дарбаксов,
                  чтобы
                             просто
                                         покрасить
                                                          ЕБУЧИЕ
                                                                           САХАРНЫЕ
                                                                                               ЛЕДЕНЦЫ?
Он проиграл - или выиграл? Сдался - или нашёл в себе силы? Плевать. Никтас устал бежать от себя, своих чувств, своих мыслей - он просто не мог больше изматывать себя. Признался - кретин.
Тупой кретин.
Тупой, самоуверенный, взявший волю в кулак и достигший мечты, которую откладывал на потом, кретин.
Исправив ошибки прошлого, он допустил ещё большую оплошность - влюбился в тролля, который также, как и он, притворялся другой личностью той злополучной ночью, но не мог встретиться с ним снова, пока не завершил масштабный проект "взъеби эту сучку-судьбу".
В тот день, когда улей гордо удостоился звания "мой дом - моя крепость", а голубая сладкая жидкость стала его первыми собственноручно сделанными леденцами, он наконец-то спал спокойно.

---

Эймери уже никого не ждал и ни на что не надеялся. В конце концов, он сам возомнил себя карьеристом и потратил уйму времени, чтобы доказать себе и Панокху, что может, что достоин - но какой смысл, если Бирюза больше не появлялся в баре? Проводить каждую ночь здесь и идти на другой конец Котловины в улей, прячась от обжигающего солнца, того не стоило, и Никтас заявил хозяину об увольнении, согласившись отработать последнюю неделю, пока тот ищет "достойную замену". И в эту-то дыру? Пф, кретин.
Он смирился, и чувства постепенно отступали. После перигеев нервотрёпки, изнеможения и полного выгорания Оливка собирал себя по кусочкам и чувствовал, что готов двигаться дальше, быть лучше, работать только на себя и ради себя, но где-то внутри ещё теплилась последняя надежда на счастье. Я ведь заслужил, верно? Он гнался не за ведром - какой смысл, если Трутни больше не спускаются в Котловину! - он гнался за троллем, которого даже не знал, представления о котором могут не оправдаться, и вообще, может, это просто был знак свыше? Может, где-то там всё ещё есть Эмансипатор, который желает Эйми лишь добра и подталкивает его к лучшей версии себя?
Но если ты есть, Гогже, почему он не приходит?
Последние часы в "Ренессансе". На удивление пусто, и он снова натирает стаканы до блеска, лишь бы отогнать от себя навязчивые мысли, а сам - угашенный в хлам. Теми леденцами. В кармане болтается три штучки, и Никтас лишь усмехается - надо же, какое дежавю. Надежда угасает, но стоит ему потянуться за "догоном", у входной двери предательски звенит колокольчик.
- Мы уже закрываемся, но один бокальчик я вам налью! - весело оглашает Эймери и поворачивается, чтобы застыть на несколько секунд, которые тянутся вечность. Нет, этого не может быть. Нет, нет...
Да.
Какого чёрта ты в глаженной рубашке? Интеллигента из себя строишь, чёрт?
- Доброе утро, Эймери.
Становится до боли смешно. Они знакомились - просто Никтас забыл имя. А вот посетитель, самодовольно ухмыляющийся, помнил.
Панокх помнил его имя до сих пор.
- Фейго. Классический, без газа. Есть такой?